• Приглашаем посетить наш сайт
    Лермонтов (lermontov-lit.ru)
  • Лодка на Серкио

    
      Уснула наша лодка сладким сном,
      И паруса, как мысли в сновиденье,
      Уж Доменико, лодочник, мечтая,
      Поправил мачту, весла взял теперь,
      Но лодка мирно спит, как спал бы зверь,
      О привязи своей не помышляя,
      Чуть зримый месяц светится едва,
      И звезды на лазури догорели;
      Среди ветвей, в пещере, в темной щели
      С летучей мышью скрылася сова.
      Заря зажгла росистые долины,
      Верхушки скал седых, поток речной,
      Туман, - дыханье свежести ночной, -
      Одетые снегами Апеннины.
      И весь в огне заискрился восток.
      Пещеры нежным золотом облек.
      День пробудил все то, что дышит в мире:
      Дрозд, жаворонок, ласточка, скворец
      Живут, звенят, поет веселый жнец.
      Звон колокола шире все и шире,
      Жужжит и вьется горная пчела
      Над свежими душистыми цветами,
      Семья светлянок в глубь травы ушла,
      Сокрылась под росистыми листами,
      Мерцая, догорели светляки.
      И на лугах кузнечики молчали,
      И жук забыл в свой звонкий рог гудеть,
      И как грачи всей стаей улететь
      Спешат, едва лишь выстрел услыхали,
      Так быстро улетели из умов
      Ночные страхи, тени темных снов.
    
      Все встали для свершенья твердой воли
      Воззвавшего нас к жизни для того,
      Чтоб мы не наши цели, а Его
      Осуществляли в нашей тесной доле;
      И тысячи проснулись, чтоб узнать,
      И некто пробудился, чтоб ученье
      Туманное им дать, как разъясненье
      Того, чего никто не мог понять;
      И многие проснулись в жалком страхе,
      Чтоб ежиться, как червяки во прахе;
      Но Мильчиор и светлый Лионель,
      Себя во всем с толпой разъединяя,
      Поставили себе иную цель:
      Жить под холмом, на склон его взирая;
      И здесь был холм; цветущею стеной
      Он Лукку от Пизанцев отделяет;
      Как озеро с зеленою волной,
      Под ним равнина даль распространяет
      Со множеством полей, болот, ручьев,
      И этой ширью ласковой равнины
      Удалены от склона Апеннины,
      Гигантский остров между облаков.
      "Как думаете вы, в своей истоме:
      О чем мечтает лодка в этот час?" -
      "Коль правда есть в мечтах и в сонной дреме,
      Она, конечно, сердится на нас
      И думает, как много, в самом деле,
      Мы по реке отъехать бы успели".
      Но Лионель промолвил: "Ничего.
      Смотрите, ветер дует превосходно,
      Мы будем хоть сейчас, - когда угодно, -
      Вон там вдали, где все еще мертво
      От полумрака; в этом освещенье
      Ни блеска дня, ни мрака ночи нет,
      Но, если звезд погас кристальный свет,
      Они зажгутся нам при возвращенье.
      Погода благосклонна к нам с утра;
      Как волосы свистят у Доменико
      Под ветром! Эй, приятель, в путь пора.
      Смеется ветер весело и дико".
      Но проворчал сердито Мильчиор,
      Свое сдержать не в силах нетерпенье:
      "Коль в лодке разгадал я ощущенья,
      Она таит озлобленный укор:
      Когда бы два часа теперь мы плыли,
      Черт знает, говорит, уж где б мы были".
      . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      "Балласт за борт; припасы вниз, сюда". -
      "Быть может, опустить бочонок ниже?"
      "Нет, ничего, так хорошо". - Да, да,
      Бутылки с чаем здесь пускай, поближе,
      Лежат в соломе. Так в былые дни,
      Безгорестные школьники в Этоне,
      У фермеров клок сена, что на склоне,
      Сушили, полусонные, они,
      Стянувши, мы на нем, смеясь, валялись.
      Редиску ели, чаем упивались".
      . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Держа бутылку так, как будто чай
      Есть лучшее, что может дать нам Рай,
      Веселый Лионель стоял, но строго -
      "К рулю! - ему промолвил Мильчиор, -
      Отчаливай!" И вот живет простор,
      Покрылась пеной водная дорога.
    
      Расширились, волнуясь, паруса,
      И утренник по ткани пролетает,
      Смеется ветерок, его питает
      Рассвет и серебристая роса;
      Разрезав разъяренное теченье,
      По Серкио бежит вперед ладья,
      Вот вздрогнула и встала на мгновенье,
      И вновь пред ней, крутясь, шипит струя:
      Из тесных гор, из тишины их пленной,
      Стремительный поток бежит, кипит,
      Свирепствует, и вот он с морем слит.
      Во влаге мирной вспыхнул многопенный;
      Под утренней улыбкой тот прибой
      Столбы рождает в бездне голубой.
    
      Меж мраморных оплотов пробегая,
      Что в Рипафратте бег реки дробят,
      Кипит волна, той смертью умирая,
      Которой, - устремляя светлый взгляд, -
      Кто любит, умирает так охотно:
      С любимым слившись, жить в нем безотчетно.
      И точно не совсем еще прошла
      Та судорога страсти, виснут горы,
      Как бы упасть готовые, но, взоры
      Лаская, упоительно-светла,
      Река в восторге мчится вдоль равнины,
      В хрустальном изобилье влагу льет,
      К подножью Арно дань свою несет,
      Лозу и колос: дальше, мимо тины
      Глухих невысыхающих болот,
      Близ жутких мест, чумою напоенных,
      Где синеватый ширится туман,
      Меж сосен проскользнув, недвижно-сонных,
      Она вбегает с плеском в Океан.
    
      1821
    Раздел сайта: