Один лесник, душою огрубелой, Был враг созвучий, в слепоте своей; При свете звезд и под луною белой Ему был ненавистен соловей, Что пел в лесу, над долом усыпленным; Как по лугам, журча, бежит ручей, - Как лунный свет горит во мраке сонном, Как тубероза, в Индии, дыша, Поит равнину духом благовонным, И жизнь ее небесно-хороша, - Так соловей в лесу поет, счастливый, От звука к звуку радостно спеша, С заката до тех пор, когда над ивой Рассветная заискрится звезда, - И внемлет мир в усладе молчаливой; В узоры звезд замкнувшись навсегда, Внимает небо; замерли, мечтая, Земля и безглагольная вода; Фиалка побледнела, расцветая, Внимают розы, волны, облака, Лучи светил, и травка молодая, И каждое дыханье ветерка, И сонмы птиц, и бабочка ночная, Что, серебрясь, порывисто-легка, Из гроба колыбели улетая, - Как тот, кто в слишком дальнюю влюблен, - Спешит к звезде, как будто золотая Звезда, которой дышит небосклон, Свеча земли, и бабочка не знает, - Как тот, кто, в слишком дальнюю влюблен, - Что, низкая, она полет свершает К чрезмерной невозможной высоте И, неба не достигнув, погибает, - И все кругом, что замерло в мечте, Что в храме ночи дышит обожаньем, Внимает полнозвучной красоте, И чудится, что тем очарованьем, Той бурей звонкой песни соловья Окутан мир, исполненный вниманьем, - Вокруг всех форм и ликов бытия Безбрежность звуков вьется пеленою, И лишь в одной душе шипит змея. . . . . . . . . . . . . . . . . Он с топором вернулся и с пилою, Деревья убивал он целый день, А каждое из них, своей душою, Лесною нимфой было, мглу и тень Рождало и листами кружевными Лелеяло прохладу, сон и лень; В зеленой мгле, как будто в светлом дыме, Среди ветвей дремали ветерки, Дожди, блистая, каплями живыми С них падали, прозрачны и легки, Как слезы счастья, чуждые печали; И колыбелью нежные листки Они для птиц заботливо сплетали, И бледные влюбленные цветы, Как облака, прохладою питали, А там, вверху, где в неге красоты Прильнула ветка к ветке поцелуем, Как будто в пышный храм сплелись листы, - Различен этот мир, неописуем, Столица веток, листьев и стволов, Их мрак зеленый ветерком волнуем, Молитвенных как бы исполнен слов, И нежностью бесчисленных узоров Он каждый миг - другой, он вечно-нов Для восхищенных созерцаньем взоров; Дрожат, шуршат, качаются листы, Слагаются в изменчивость уборов, Здесь дышит сложность нежной красоты, Воздушность блесков, звуков, аромата, Здесь шепчут убедительно мечты; Дух бури, что порывами богата, Поет напев, меняясь каждый час, И каждый звук уходит без возврата, В уме встает он сказкой каждый раз, Рождаясь на неверное мгновенье, И этот дух ветров незрим для глаз. Напев Дриад - восторг самозабвенья, Но в мире слишком много лесников, Они не видят в песне - откровенья, И мучают звенящих соловьев. 1818 |