находящаяся во Флорентийской галерее Она лежит в туманностях вершины И смотрит вверх, там ночь и высота; Внизу, далеко, зыблются равнины; Чудовищность ее и красота Божественны. Не чарами долины В ней смутно дышат веки и уста; На них, как призрак, мрачно распростертый, Предсмертное мученье, пламень мертвый. Но не от страха, нет, от красоты Дух зрящего пред нею каменеет; Встают на камне мертвые черты, Вот этот лик с ним слился, цепенеет, С ним сочетался в сон одной мечты, И нет следа для мысли, дух немеет; Но музыки исполнена мечта, Затем что в мраке, в боли - красота. И точно на скале росистой - травы, У ней на голове, взамен волос, Растут ехидны, полные отравы, Одна в другой, как пряди длинных кос, Все спутаны, все злобны и лукавы, Гнездо их в звенья светлые слилось, И в воздухе они разъяли пасти, Как бы смеясь, что этот дух - в их власти. И тут же саламандра, яд свой скрыв, С беспечностью глядит в глаза Горгоны; Летучей мыши бешеный порыв Описывает в воздухе уклоны, Для света мрак пещеры позабыв, Она как бы презрела все препоны, Кружит в лучах чудовищных огней, И свет полночный всякой тьмы страшней. Очарованье ужаса и пытки; От змей исходит блеск, он медно-рдян, Они горят в чудовищном избытке, И в воздухе от них дрожит туман; Как в зеркале, как песнь в едином свитке, Свет красоты и ужаса здесь дан - Лик женщины, с змеиными кудрями, Что в смерти видит небо над скалами. 1819 |