Вижу, тут терпенья нет.
И певцы там не молчали. Песни льются без печали.
Свадьбу весело сыграли. Был шелков роскошный дар.
Нежный блеск необычаен. Добрый тот Фридон хозяин.
Лик улыбки как изваян в ворожащей Нэстан-Джар.
Счет даров сполна ли нужен? Дар с подарком явно дружен.
Девять царственных жемчужин, как гусиное яйцо.
Яхонт также драгоценный, в солнцесвете несравненный,
Ночью в блеске неизменный, - хоть рисуй пред ним лицо.
Также дал им ожерелье, чтобы шее быть в веселье, -
Уж какое рукоделье: гиацинты - нить кружков.
Автандилу льву дал чудо, - и поднять то трудно, -блюдо.
Не пустым унес оттуда это блюдо враг врагов.
Все хозяин жемчугами уложил его с краями,
И с пристойными словами эта дань дана была.
Весь чертог обит парчою, тканью нежно-золотою.
Тариэль к нему с хвалою, стройно сложена хвала.
Восемь дней, с усладой верной, свадьбы праздник беспримерный.
Ток даров, струей размерной, каждый день им как венец.
И конца нет узорочью. Арфа с лютней днем и ночью.
Глянь, увидишь ты воочью: юный - с девой наконец.
Тариэль сказал, смягченный, до Фридона: "Брат рожденный
Ближе быть не мог. Взметенный, ранен насмерть, по волнам
Я бродил, - явил ты сушу. Клятву сердца не нарушу.
И как дар отдам я душу - брату, давшему бальзам.
Сам ты знаешь Автандила, как его служенье было.
Преисполненное пыла и готово до всего.
Я хочу служить взамену. Положил конец он плену.
Сам пусть знает перемену. Жжет костер, - гаси его.
"Брат, - скажи ему, - милуя, как за службу заплачу я?
Бог, дары свои даруя, света жизни даст твоей.
Коли я твое хотенье не явлю как исполненье,
Не хочу отдохновенья даже в хижине моей.
Будет в чем моя подмога? Пусть - нам смело, с волей бога,
До Арабии дорога. Ты мой вождь, а я твой друг.
Нежных мы смирим речами, а воинственных мечами.
Ты к своей жене с дарами, иль моей я не супруг".
Чуть услыша Тариэля это слово, -словно хмеля
Вдруг сказалася неделя, - Автандил в веселый смех.
"Мне помощник? Где ж печали? Каджи в плен мою не взяли.
Я не ранен, не в опале. Розе снов - во всем успех.
Солнце светит на престоле. И царит по божьей воле.
Не в Каджэти, не в неволе, не во власти колдунов.
Все к ней с лаской и приветом. Помогать ей, что ли, в этом?
Не дождешься тут, с приветом, от меня ты лестных слов.
Если хочет провиденье, так небесные виденья
Принесут мне утешенье в этой огненной пещи.
И тогда по смерти буду льнуть я к солнечному чуду.
Счастья здесь искать повсюду, - хоть ищи, хоть не ищи.
Передай ответ правдивый: "Чувства, царь, твои красивы.
Был слуга я твой радивый - прежде, чем я был рожден.
Пусть же я перед тобою буду только лишь землею,
До тех пор, как ты, с хвалою, не получишь царский трон".
Ты сказал: "Хочу слиянья твоего с звездой сиянья".
В том благое пожеланье. Но не рубит здесь мой меч.
И не властно здесь реченье. Лучше буду ждать свершенья
От небес и провиденья. Даузнаю радость встреч.
А чего теперь хочу я? Чтоб ты в Индии, ликуя,
Власть на тронах знаменуя, воцарившись, поднял стяг.
И чтоб этот свет небесный, облик с молнией чудесной,
Был с тобой в отраде тесной. И чтоб был сражен твой враг.
Совершится, - жизнь восславлю, и тебя тогда оставлю,
Путь в Арабию направлю. Ближе к солнцу. И она
Мир души моей упрочит. И загасит, коль захочет,
Тот пожар, что сердце точит. Речь, как видишь, не длинна".
Четко все в словах ответа. Тариэль, услышав это,
Говорит: "Зима не лето. Лета я ему хочу.
Он нашел зарю златую, чем живу и кем ликую.
Жизнь и он пускай живую встретит, мной ведом к лучу.
Той заботой мысль объята. Да явлю в том доблесть брата.
Вот скажи: "В путях возврата, до приемного отца
Твоего - мне возвращенье. Попросить хочу прощенья
За рабов, их убиенье. Умягчить хочу сердца".
Молви: "Завтра в путь мне нужно. Больше медлить недосужно.
С словом: "Если" жить содружно - смерть для сердца моего".
Царь Арабский - он уважит сватовство мое, и скажет
То, что ум ему прикажет. Буду я молить его".
Весть пришла через Фридона. В этой речи звук закона.
Сердце вновь его спалено. В сердце дым и головни.
"В путь, и тщетно промедленье". В сердце витязя боренье.
Так, владыкам - уваженье. Да велят сердцам они.
Автандил пришел смущенный. И коленопреклоненный
Тариэлю, как сраженный, обнимает ноги он. Говорит он:
"Сердцу больно. Пред Ростэном хоть невольно,
Вин моих уже довольно. Дане буду раздвоен.
Быть хочу односердечным. Ты не сможешь перед вечным
В этом миге скоротечном - правосудным быть с плеча.
В сердце старца-властелина обо мне теперь кручина.
Не могу на господина я, слуга, поднять меча.
Будет тут зерно раздора, между мной и милой ссора,
Из разгневанного взора будет жжение огня.
Без вестей мне быть случится, от нее вдали томиться.
Кто прощения добиться здесь сумеет для меня!"
Солнцеликий, смехом ясным, Тариэль с лицом прекрасным,
Руку взяв движеньем властным, Автандила поднял вдруг.
"Ты мне сделал все благое. Чрез тебя мой дух в покое.
Дай же быть счастливым вдвое. Знать, что счастлив брат и друг.
Ненавижу опасенья, в друге чопорность, сомненья,
Лик оглядки, охлажденья. Тот, кто друг сердечный мой,
Пусть меня к себе он тянет, предо мной открыто станет,
Если ж нет, разрыв не ранит, он с собой, а я с собой.
Сердце я твоей желанной знаю в чаре необманной.
Мой приход не будет странный. Чрез меня придет жених.
А царю скажу я разно то, что нужно и приязно.
И желанью сообразно вид желанный встречу их.
Сердце старое покоя, лишь скажу царю одно я, -
Чтоб, чертог блаженства строя, доброй волей отдал дочь.
Если цель есть единенье, для чего ж вам разлученье?
Вам друг в друге озаренье. Нужно вам цвести помочь".
Автандил, увидев ясно, что препятствовать напрасно,
Поступил во всем согласно, с Тариэлем отбыл он.
А Фридон отряд отборный выбрал свитой им дозорной.
Сам он - с ними. Друг бесспорный, с ними должен быть Фридон.
|