Приснилось мне, что я один блуждал, И вдруг зима сменилася весною, Душистый запах сердце услаждал, Играл ручей певучею волною, И ветер что-то зарослям шептал; Мерцая изумрудной пеленою, Они едва касались нежных струй, Спешили дать им беглый поцелуй. Цветы сплетались точно в пестром свитке, Фиалка, анемона, златоок, Росли и вновь росли они в избытке, Гляделись колокольчики в поток, И буквица теснилась к маргаритке, И стройно встал застенчивый цветок, Что плачет над водой от сладкой муки, Заслыша утра вздох - родные звуки. Качался опьяненный тонкий хмель, Как изгородь, раскинулся шиповник, Над вишневым цветком кружился шмель, Шептались боярышник и терновник, И ветер пел звучнее, чем свирель, - Их ласковый невидимый садовник; Цветы блистали призрачным огнем, Светлей всего, что можно видеть днем. И ближе, вплоть у самой влаги зыбкой, Скользившей и качавшейся едва, Кувшинки раскрывалися с улыбкой, Речной глазок и шпажная трава, Обнялся дуб зеленый с ивой гибкой, Смешалась их влюбленная листва, И лилии своею белизною Как будто им светили над волною. Мне чудилось, что я связал букет Из этих изумрудных привидений, И жил, дышал обманчивый их цвет, Менялись краски призрачных растений, Питомцев - отошедших прошлых лет, Любимцев - ускользающих Мгновений. Вдруг сердце сжалось чувством пустоты: Кому отдам я лучшие цветы? 1820 |