Перевод Константина Бальмонта
Песнь восьмая 1 На корабле я, севши к рулевому, Вскричала: "Распустите паруса! Подобная светильнику морскому. Луна горит, покинув небеса, - Там, возле гор; волненье нарастает: За этим Мысом Город Золотой, От севера к нам буря долетает, Дрожит созвездий зябких бледный рой! Нельзя вам быть в пустыне беспредельной! Домой, домой, к усладе колыбельной!" 2 И Моряки повиновались мне; И с Кормчим Капитан шептался: "Злая Тень Мертвой, что увидел я во сне, Пред тем как нам отплыть, теперь, желая Нас погубить, вселилась в Деве той!" Но Кормчий отвечал ему спокойно: "Нет злого в этой Деве молодой, Ее призыв, что прозвучал так стройно, В нас будит грусть, нас увлекает в путь, О да, она невеста чья-нибудь!" 3 Мы миновали островки, влекомы Теченьем вод и свежим ветерком; Как некий дух, с боязнью незнакомый, Я говорила смело, и кругом Столпились Моряки: "Зачем вы спите? Проснитесь. Все вы - люди; лунный лик, Лучистые к нам протянувши нити, Вещает всем, что брату брат - двойник; И те же мысли в вас, что в миллионах, Как тот же свет в лесу, в листах зеленых. 4 Зачем вы спите? Собственный свой дом Вы строили для собственного счастья; Для многих там, вдали, в краю родном, Зажжется взор, исполненный участья, Навстречу дети выбегут к нему, Бросаясь от давно знакомой двери, К нему, кто служит счастью своему. Иль мните вы, что где-то в вышней сфере Проклятием отметил темный Рок Всех ваших дней земных недолгий срок? 5 Кто скажет Рок, тот произвольно вложит Людское в то, что неизвестно вам; Как будто бы причина жизни может Жить, мыслить, ощущать - подобно нам! Тогда и жизнь людская ощущала б, Как человек, - все внешние дела Узнали б свет надежд и сумрак жалоб. Но вот! Чума свободна, Сила Зла Кипит, Болезнь, Нужда, Землетрясенье, Яд, Страх, и Град, и Снег, и Угнетенье. 6 Что ж значит Рок? Один безумный лжец, Увидев тень души своей трусливой, Закрыл ей Небо из конца в конец И Землю сделал мрачно-молчаливой; И почитать стал свой же Призрак он В зеркальности огромной мирозданья, - Подобие свое; то был бы сон Невинный, но за ним пришли страданья, И было решено, что Смерть есть бич, Чем Рок врагов всегда готов застичь. 7 И люди говорят, что Рок являлся, Был зримым для избранников порой, Как форма он огромная склонялся С высот, - Тень между Небом и Землей; Святоши и тираны, суеверья, Обычаи, домашний тяжкий гнет, Что держат дух людской во мгле преддверья Тех областей, где вольный свет живет, - Прислужники чудовищного Рока, Что ненавидят истину глубоко. 8 И говорят, Что Рок отмстит, в своей Свирепости прибавит к мукам муки, Что ад кипит среди бессмертных змей, И воплей там не умолкают звуки; Что, наложив позорное пятно На жалких, живших язвой моровою, Он к злу, что здесь им было суждено, Прибавит там, за гранью гробовою; Добро и зло, любовь и злость - равны, Они на пытки им осуждены. 9 Что значит сила? Сила есть лишь мненье, Непрочное, как тучка над луной: Пока глядим, в единое мгновенье Ее уж нет, сокрыта глубиной; Лик правды затемняется обманом, Но лишь на миг он ложью затемнен, Которая - слепой оплот тиранам, Туманный призрак с тысячью имен; Ложь учит, в слепоте повиновенья, С мучительством сливать свои мученья. 10 Названья лжи, любое - как бы знак Насилия, позорное проклятье: Безумье, похоть, гордость, злоба, мрак, Всего здесь злого, низкого - зачатье; Закон неправый, перед ним любовь Повержена, убийца беспощадный, Проливши материнскую ту кровь, Созвал сирот во тьме и хочет, жадный, Их, будто бы любя, усыновить, Чтобы наследства матери лишить. 11 Любовь, ты для сердец людских, в печали, Как тишина для океанских волн; Ты вместе с правдой, из туманной дали, Ведешь людских стремлений зыбкий челн, Из лабиринта рабских заблуждений Выводишь, им свою давая нить, На волю, на простор, для наслаждений, К которым всех ты хочешь приобщить; Бесстрашию ты учишь и терпенью, - Идти к добру, прощая преступленью. 12 Быть в ясности, гармонии с собой, Всех видеть, никого не оскорбляя, Как бы шатер раскинуть голубой, В котором светит Радость молодая, И так закончить вечер бытия, - Иль отереть со щек Печали слезы, Жить так, чтобы любовь и жизнь твоя Слились в одну воздушность нежной грезы, - Такая участь только тем дана, В ком, вольная, царит любовь одна. 13 Но дети пред родителями ныне Трепещут в послушании слепом, Высоким, низким правит Рок в пустыне, И брату брат является рабом; И Злоба с бледной матерью, Боязнью, Сидит в пределах высшей вышины, Всему живому угрожая казнью; Источники любви затемнены, И Женщина живет с рабом рабою, И жизнь полна отравой роковою. 14 И человек в глубоких рудниках Отыскивает золото, чтоб цепи Себе сковать; он терпит труд и страх, Проходит чрез леса, моря и степи, Чтоб услужить таким, как он, рабам; Убийство совершает он в угоду Своим же мрачным деспотам-врагам; Приносит в жертву он свою свободу, И кровь свою пред идолом он льет, Слепец, к своей же гибели идет. 15 Что Женщина? Раба! Сказать мне стыдно, Что Женщина - отбросок очага, В ней все, о чем и думать нам обидно, Она игрушка подлого врага; От слез у ней вдоль щек идут морщины, Хотя у ней улыбка на щеках, - Правдива зыбь и борозды пучины, Обманет свет на гибельных волнах; Известно всем вам, Женщиной рожденным, Какая боль дается угнетенным. 16 Так быть не должно; можно вам восстать, И золото своей лишится силы; Любовь способна в мире возблистать, Как луч; и суеверья мрак унылый, Себя связавший с кровью в старину, Рассеется. Взгляните, мыс высокий Скрывает нисходящую луну; Так тюрьмы - только призрак одинокий, И капища исчезнут как туман, Лишь Человеку светоч вечный дан. 17 Пусть будут все и равны, и свободны! В душе у всех вас отклик слышу я, Нежнейший звук, отрадно-благородный. Откуда вы? Скажите мне, друзья. Увы, как много я читаю горя, Как много скорбных, тягостных страниц, Всего, что возникало, тайно споря, В чертах изнеможенных ваших лиц; Легенды я читаю в ваших взорах О войнах, о владыках, о раздорах. 18 Откуда вы приходите, друзья? Вы лили кровь? Вы золото сбирали, Чтобы Тиран, обман в душе тая, Мог быть убийцей, создавать печали? Или у бедных вымогали вы Достаток их, над чем они корпели? Иль кровь на вас еще свежа, увы? Сердца у вас в обманах поседели? Познав себя, омойтесь, как росой, Я буду вам и другом, и сестрой. 19 О не скрывайтесь, - сердце в нас людское, Одно, - у мыслей всех один очаг; Что в том, коль преступленье роковое Тебе сказало: будь живущим враг; В том приговор, что был, мог быть иль будет Твоим и всех людей. В том нам судьба. На краткий срок нас Жизнь из тьмы пробудит, И Время замыкает нас в гроба, И нас, и наши мысли, и стремленья, Всей цепи нескончаемые звенья. 20 О, не скрывайтесь - вы полны борьбы, Сестра Стыда, в вас есть Вражда глухая; В ваш ум взгляните - книга в нем судьбы, - Там имена и тьма в них роковая, В них множество зеркал для одного; Но черный дух, что, обмакнув в отраве, Железное перо, для своего Бессмертья, о своей там пишет славе, Безвредным был бы, если б у людей В сердцах берлоги не нашел своей. 21 Да, это Злоба, призрак безобразный, Что носит много мерзостных имен, Под маскою является он разной, Но смертным жалом вечно наделен; Когда свои змеиные извивы Вкруг сердца он совьет и утолит Голодные свирепые порывы, Он с бешенством всем, кто кругом, грозит; Так Амфисбена, возле трупа птицы, Шипя, вращает узкие зеницы. 22 Не упрекай же собственной души, Не ненавидь чужого преступленья, Порыв самопрезренья утиши. В том себялюбье, самопоклоненье, Желать, чтоб плакал, бился человек, За мысли прошлых дней и их деянья; Напрасно; что прошло, прошло навек, Слилось со Смертью, тщетно воздаянье; Но - твой простор идущих к нам годов, В груди создать ты можешь рай цветов. 23 Откуда вы? Скажи мне!" - Некто Юный Ответил мне: "В пустыне бурных вод Плывем мы, и шумят вокруг буруны, И ветер нас на зыбкой влаге бьет; Твоя душа в глазах читать умеет. Но многое в приниженных сердцах Так глубоко, так боязливо тлеет, Что отраженья нет ему в глазах; Хлеб рабства, горький, мы едим от детства, Дается безнадежность нам в наследство. 24 Да, я тебе отвечу, хоть меня Без слов томила, до сегодня, тайна, Что, тлея, жгла меня, как головня; На всех ты смотришь так необычайно, О, дивная, что блеску острых глаз Бесспорно надлежит повиновенье; Да, верно ты зовешь рабами нас, От мест, что сердцу дороги с рожденья, Оторваны, влачим мы по волнам Добычу, что назначена не нам. 25 Из мирных сел, от долов молчаливых, Красивейших из горных дочерей Влачим туда, где свет вещей красивых Пятнается навек в душе своей; Ряд лет прошел и сжал свои посевы, И не было мышления во мне До той поры, как очи нежной Девы Блеснули мне, горя в своей весне; В ней жизнь моя, - я только отраженье, Я дым костра, - и ждет уничтоженье. 26 Ее везут к Тирану во дворец!" - Он смолк и сел у паруса, согбенный, Как будто был в его душе свинец; И плакал; между тем над влагой пенной Корабль бежал, покуда за звездой Звезда не стала гаснуть, и Матросы Толпились вкруг меня, и Рулевой Глядел, - в душе у каждого вопросы, - И Капитан смотрел в немой тоске, В нем скорбь была - как в вечном роднике. 27 "Проснитесь! И не медлите! Скорее! Ты стар. Надежда может молодить. Любовь, Надежду с Юностью лелея, Связует их, свою дает им нить. На нас глядят созвездья с небосклона. Жива ль в вас правда? Жалость есть ли в вас К другим сердцам, чтоб жгучий яд погас? - Свободны будьте, - вмиг от тьмы проснемся. Клянитесь! - И вскричали все: "Клянемся!" 28 Тьма дрогнула, как будто тяжкий гром Проснулся в отдаленном подземелье, И отклики на берегу морском Зарокотали, точно ночь, в веселье, С Землей и с Небом в празднике слилась, Свободу торжествуя, в честь которой Семья матросов радостно клялась; Раздвинулись тяжелые запоры, И пленницы, при факелах, толпой, На палубе сошлись во мгле ночной. 29 Нежнейшие чистейшие созданья, В глазах у них виднелася весна, Святилище дремотного мечтанья, Где мысль еще не нарушала сна, На их челе тяжелое мученье Еще не начертало страшный след. Была свобода им - как сновиденье, Но через миг, поняв, что рабства нет, Они слились в словах, в улыбках нежных, В восторгах молодых и безмятежных. 30 И лишь одна в безмолвии была, Она была нежней, чем день лучистый, Она была, как лилия, светла Под прядями акации душистой; Но бледность переменная ее, Как переменность лилии от тени, Являла грусть; дыхание свое Сдержавши в неге сладостных мучений, Тот Юный встал, я руки их взяла, И счастьем их я счастлива была. |